litbaza книги онлайнРоманыЛюбовь и Рим [= По воле рока ] - Лора Бекитт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 128
Перейти на страницу:

Они возвращались из гостей – было довольно поздно, оба выпили достаточно много вина. В спальне Луций проявил несколько несвойственную ему раскованность и страстность и в какой-то миг заметил, что всегдашнее равнодушное спокойствие на лице Ливий сменилось каким-то иным выражением. В ту ночь она отдалась ему не по обязанности; поняв это, Луций был приятно изумлен. Перед ним словно бы промелькнуло что-то яркое, тень чего-то неизведанного, проблеск истинной сладости жизни: он впервые почувствовал, что значит обладать женщиной, которая тоже желает тебя. До женитьбы Луций имел дело только с покорными рабынями, да с несколькими продажными женщинами: сближаясь с ними, он испытывал некоторую растерянность, неловкость и стыд, поскольку был по натуре человеком нерешительным и скованным, хотя тщательно это скрывал. Усилием воли он заставлял себя быть таким, каким нужно быть, мучительно преодолевал свои недостатки. Он тратил на это все свои силы, потому и казался отстраненным и холодным. Но та ночь!.. Хотя утром Ливия вела себя как обычно, Луций решил, что теперь их связывает некая общая тайна. Неожиданно в нем пробудилось вполне естественное стремление быть не только уважаемым и почитаемым, но и любимым. Опьяненный новыми надеждами, Луций думал о том, что Марк Ливий был прав: настоящая любовь приходит в браке. То, что случилось с Ливией прежде, можно считать девическим наваждением, от которого она, по всей видимости, уже избавилась.

И теперь он понял, что ошибался: все это время у него был соперник.

Луций стиснул зубы. Незнакомец нанес ему оскорбление, лишив невинности его невесту, и сейчас вновь появился на горизонте, чтобы окончательно растоптать его гордость! Этому человеку ничего не стоило сорвать покров с сердца Ливий; Луций видел выражение лица своей жены: величайшее смятение, исступленное отчаяние, боль, гнев и… любовь. Она вела его дом, ела, спала, говорила с ним, но никогда не принадлежала ему. Луций содрогнулся от злобного бессилия. В конце концов он был далеко не последним человеком в Риме и мог отомстить тому, кто встал на пути! Мысль о том, что все скрывают от него имя этого мужчины, имя, которое известно даже презренной рабыне, всколыхнула в его душе волну холодного возмущения. Кто мог знать, как его зовут? Марк Ливий, подруги Ливий, может быть, Децим… Да, Децим. При случае лучше спросить именно у него.

Входя в атрий, Луций вновь уловил обрывок разговора двух женщин. Говорила Тарсия.

– Жаль, что мы приобретаем печальный опыт разочарований в столь юном возрасте: это охлаждает наши сердца. Но мой отец говорил, что рядом с глубочайшим отчаянием всегда присутствует чудо.

Луций не выносил рыжеволосую рабыню, вечно изрекающую нелепости тоном оракула, нелепости, которые, тем не менее, будоражили душу Ливий. Но он не мог избавиться от этой девушки, поскольку она являлась собственностью его супруги.

Тем временем Ливия вышла в перистиль и остановилась между колоннами. Они были покрыты штукатуркой под мрамор; вверху соединявшей их низкой балюстрады было проделано углубление, засыпанное землей, – узкая грядочка для цветов. Ливия прошла дальше и встала на одну из потрескавшихся от летней жары старых тяжелых каменных плит, которыми был вымощен дворик, – между ними пробивалась нежная, мягкая светло-зеленая поросль. Глядя на нее, Ливия неожиданно осознала, что давно живет обычной жизнью и ее душа и мысли полны тем, что и должно волновать молодую женщину: она общалась с друзьями, покупала наряды, читала книги, огорчалась из-за мелких неприятностей повседневности и радовалась тому, что удавалось достичь каждодневным трудом. Она не знала, что изменилось бы, если б ее старания и заботы питала любовь, а не долг, однако, так или иначе, вялое бессилие, душевное безразличие и горькое отчаяние незаметно покинули ее. То крайнее напряжение, в котором она жила от момента знакомства с Гаем и до свадьбы с Луцием, было сломлено тогда, когда она свалилась в горячке, прорвалось, как нарыв, а затем Ливия начала выздоравливать. И теперь она ясно чувствовала, что отныне ее жизнь отделена от жизни Гая Эмилия, понимала, что сможет спокойно встретиться с ним и посмотреть ему в глаза. И – пройти мимо.

…Гай Эмилий сам толком не знал, зачем приехал в Рим. Когда он вернулся домой, его поглотили дела, и он был рад этому, хотя нельзя сказать, что радовался вообще. Глядя на виноградники, леса, поля под огромным небом – принадлежащий ему мир, он не испытывал ожидаемого облегчения, лишь раздражающее равнодушие и еще – мертвящую скуку. Бескрайний величавый пейзаж – он останется таким и через тысячу лет, и в этой величавости таилось что-то жуткое. Ему казалось, он обречен здесь жить целую вечность, и каждый новый день будет похож на предыдущий: долгая-долгая, столетняя рутина и тоска.

Но когда Гай, не выдержав, вернулся в Рим, то ощутил себя там еще более чужим, чем раньше. Точно те, кто жил здесь прежде, давно умерли, исчезли, канули в никуда. Те же улицы, площади, бесконечная суета и – пустота.

Гай понимал, что его победили, – все эти гордые римляне, вложили в его ум то, что им было нужно, а потом его собственный разум возобладал над чувствами.

Он обрадовался, неожиданно встретив на Большом Форуме своего давнего приятеля, Сервия Понциана.

– Гай Эмилий! Ты ли это? Снова в Риме! Что привело тебя сюда? Вроде бы урожай еще не выращен? Должно быть, сердечные дела?

Гай слабо улыбнулся в ответ, а между тем Сервий переменил тон и продолжал, понизив голос:

– Ходят упорные слухи о заговоре против Цезаря. Ему уже несколько раз предлагали усилить охрану.

– Все возможно, – сказал Гай.

– Я тоже так думаю. Поэтому уезжай. Мы живем в напряжении, которое, не побоюсь признаться, граничит со страхом. Мало ли что может случиться…

Они прошлись по многолюдной площади. Сервий заметил, что Гай то и дело непроизвольно оглядывается по сторонам, точно отыскивая кого-то.

– Слышал, говорят, прекрасная Амеана снова объявилась с Риме!

– Она отсутствовала?

– И довольно долго. Поговаривали, что ее убили или что она вышла замуж за богатого торговца и уехала в одну из южных провинций, но нет… Говорят, в первую же неделю после появления гречанки тростниковый коврик перед дверью ее жилья был истерт до дыр. Не желаешь к ней зайти?

Гай равнодушно покачал головой, и тогда Сервий вновь переменил тему:

– Цезарь зависит слишком от многого и от многих. Сам по себе он несравненно велик, но что есть величие для большинства из нас? Деньги и еще раз деньги! Хотя, по большому счету, что нужно человеку? Плащ, чтобы укрываться от ветра, кусок хлеба, да чашка воды. Богатство утоляет тщеславие, но ничего не дает душе. Разве не так?

Гай усмехнулся:

– Почему-то те, кто живет в бедности, никогда не прославляют ее!

– Просто редко кто из них обладает соответствующим величием духа, – невозмутимо промолвил Сервий Понциан и продолжил: – К сожалению, у Цезаря нет опоры против военных; созданная им глыба огромной армии в любой момент может раздавить его самого. Единственное средство на время обезопасить их – увлечь в очередной поход.

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 128
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?